Возникновение профессионального театра кукол

Небольшой городок Плзень в Чехословакии. Здесь все знают друг друга. В центре — городской клуб. А любимое развлечение в клубе — куклы.
Молодой учитель рисования Йосеф Скупа, который работал одновременно и электротехником, объявил, что в ближайший выходной день он покажет представление.
Йосеф Скупа стал знаменитостью именно потому, что показывал здесь своего Кашпарека. На входной двери городского клуба и сегодня висит памятная доска. Это, конечно, не только Кашпареку, с которым выступал Скупа, но и тому старинному герою, о котором мы уже говорили.
Скупа показывал не только Кашпарека. Он руководил маленьким театриком на заводе «Шкода», где ставили оперы известного чешского композитора Сметаны, оперетты Оффен-баха, «Двенадцатую ночь» Шекспира и даже миниатюры русского классика А. П. Чехова.
Да кроме того, Скупа играл в театре Карла Новака — старого кукольника, коллектив которого назывался «Театр дачных колоний». Здесь-то и играли множество пьес, сценки, самыми любимыми из которых были сценки с Кашпареком. Озорные сценки.
Потом Скупа собрался выступать с новой куклой. Народу пришло много.
На сцену медленной, самодовольной походочкой вышел какой-то совсем незнакомый зрителям человечек. Круглая голова, большие торчащие, как у тушканчика, уши, выпученные глаза. По полу тащатся длинные фалды — человечек во фраке, в белой рубашке с отложным воротничком. На руках грязнобелые перчатки. А на ногах — просто умора! — огромные, грубые деревянные башмаки. Зрители расхохотались, увидев человечка. А он выполз на сцену (да как ловко, а ведь это кукла на нитках — марионетка), остановился, задрал вверх голову и начал всех поучать.
Зрители сразу догадались: мастер придумал эту куклу, чтобы высмеять недалекого мещанина, который и сам-то ничего толком не знает, а любит читать нотации, устраивать выволочку, объяснять, что, мол, живете не так да делаете все неверно...
Куклу эту нарисовал Йосеф Скупа, а мастер Густав Носек вырезал по его эскизу из дерева.
Куклу назвали Спейблом. А Скупу заставляли придумывать для этого Спейбла все новые и новые монологи.
Задерет Спейбл голову вверх — физиономия самодовольная, заносчивая, а кто-нибудь оборвет его, урезонит — Спейбл сразу сгибается, делается жалким, а вся фигурка его, кажется, только и ждет удара. Он ведь трус, этот Спейбл.
Прошло несколько лет. В 1926 году у Спейбла родился сын. Резчик Густав Носек вырезал, а Скупа вывел на сцену еще одну куклу. Маленького назвали Гурвинеком. Он был очень похож на папашу. Такие же выпученные глаза, торчащие ушки, тупой обрубочек — носик.
Только у малыша был другой характер — веселый, жизнерадостный. И ни тени тупости.
Не успел он родиться, как тут же начал спорить с папашей Спейблом, исподволь смеяться над ним, подзадоривать его. Спейбл выходил из себя. А публика от души смеялась над его самодовольством.
Шли годы. Скупа стал руководителем театра.
Этот театр назвали «S+H» — Спейбл и Гурвинек. А некоторым хотелось расшифровывать эти буквы иначе — «Сатира и юмор». Театр был сатирический.
В годы второй мировой войны Скупа за свои антифашистские спектакли был арестован гитлеровцами.
Когда кончилась война и Скупа был освобожден, вернулись из заточения и его куклы. Спейбл и Гурвинек тоже были арестованы, их хранили в специальном сейфе гитлеровской полиции. Теперь Скупа играл уже не только сценки со своими любимыми куклами, но и ставил большие спектакли. Завоевали популярность пьесы Венига и Скупы «Гурвинек среди жучков», «Алло, где Гурвинек?» Дисмана, «Волшебная ласточка Гурвинека» Барханека и другие.
Чехословакия всегда славилась театром кукол. А в пятидесятые— шестидесятые годы их стало рождаться все больше и больше.
Но театр «Спейбла и Гурвинека» один из самых популярных в мире.
Когда приезжаешь в Чехословакию, всюду, в киосках и магазинах, на витринах и плакатах, можно увидеть лысую голову Спейбла и рыженький хохолок Гурвинека.
И почти в любом месте страны можно купить маленький сувенир — куклу с подвижными ножками и ручками.
Спейбл напоминает людям о том, как стыдно, неловко поучать и заниматься нравоучениями.
Куколка Гурвинека — о том, как хорошо, как весело жить на свете, если душа твоя открыта добру, а ум — любознателен и жаждет новых открытий.

Папаша Спейбл и удирающий от него Гурвинек. Из музея ГАЦТК.

Профессор Йосеф Скупа и Иржина Скупова, его жена и помощник

Сцена из спектакля "Спящая красавица". Постановщик И. Крофта, художник П. Матасек. Театр "Драк", Чехословакия.

Это большое счастье для артиста — придумать героя, который сохранился бы в памяти людей, стал настоящей национальной реликвией.
Ученики и продолжатели Йосефа Скупы, мастера «S+Н», очень гордятся тем, что их кукол знают во всем мире, и гости, приезжающие в Чехословакию, просят: «Помогите посмотреть Спейбла и Гурвинека».
Такое же счастье — придумать героя, которого бы полюбила страна, а потом узнал весь мир, выпало и на долю двух знаменитых английских кукольников — Энн Хоггарт и Джона Бассла.
Теперь уже стали взрослыми те дети, которые впервые увидели по лондонскому телевидению маленького смешного ослика, начинающего детские передачи.
Он появлялся на полированной крышке рояля, делал стойку, его складные ножки сгибались и... передача начиналась.
Ослика назвали Маффином.
Его добрый и отзывчивый характер понравился и детям и взрослым.
Вскоре у Маффина появилось много друзей — они все вместе совершали всякие путешествия. И стали любимцами английских ребят.
Одна из создательниц Маффина — замечательная писательница Энн Хоггарт.
Однажды она попробовала рассказать о приключениях Маффина в книге. Книга понравилась. Дети стали требовать продолжения.
И появились прекрасные истории — книги в красной, желтой, белой, голубой обложках, ими стали зачитываться дети не только Англии.
А в нашей стране, кроме книжки о Маффине, появились еще и смешные фигурки-сувениры — ослик на подставке. Нажмешь подставочку — ослик садится, ложится, падает, отпустишь — вскакивает и снова весело смотрит вперед.
Впрочем, это уже другая история. Ведь Маффин-то родился в театре. В театре кукол. Заглянем к нему на представление. Небольшая сцена. Как в каждом марионеточном театре, красивые занавески по бокам и сверху — в театре они называются кулисы и падуга. На сцене сидит человек. Высокий, с бородой и усами, красивый. В руках гитара. На маленькой сцене он кажется огромным. Он начинает петь веселую песенку, а потом зовет: «Маффин, Маффин!» Ослик застенчив и стесняется публики. Но недолго. Застенчивость пропадает, и он сам начинает скакать и радостно приглашает на сцену своих друзей — Страуса, Жирафа, Пса, Пингвина.
И начинаются те самые приключения, которые ребята хорошо знают по книгам. Знают, но все равно без конца приходят в театр.

Ослик Маффин. Театр Хоггарт, Англия. Из музея ГАЦТК.

Есть у театра такое прекрасное свойство — радость общения. Радость встречи с куклой, оживающей прямо на глазах зрителя, который сидит в зале.
Каждый знает — спектакль повторяется много, много раз. Но ведь один спектакль никогда не похож на другой — куклы куклами, а их ведут живые актеры. У актеров может быть разное настроение, или вдруг, почувствовав особую теплоту публики, они могут сыграть свой спектакль иначе — темпераментнее, веселее. Зрители ведь тоже участники спектакля, без них актерам играть скучно: если нет контакта — нет и радости творчества.
Вот почему все актеры мира думают: пусть будет кино и пусть живет телевидение. Но никогда не умрет живой театр, потому что только здесь возникает счастье свидания актера и зрителя.
Актеры — очень чувствительные люди. Они хорошо понимают, что такое смех, аплодисменты, а что такое глухой кашель, сморкание, шелест бумажек...
В театре «S + Н», как и во многих театрах мира, было так заведено: играют куклами, как правило, одни актеры, а говорят за них совсем другие. Хотя Й. Скупа сам и играл и говорил за своих кукол.

Выдающийся английский кукольник Джон Бассел с Маффином.

Да и кроме того — в этих театрах играют куклы, которые сами по себе уже являются маленькими и очень выразительными скульптурами. Поставь такую куклу в музее, и каждый поймет, какой у нее характер, какому она принадлежит народу.
В тридцатые — сороковые годы в европейском театре кукол произошли большие изменения. Родился совсем новый театр, родилась и новая система работы с куклой. Произошло это впервые у нас, в нашей стране, в Центральном театре кукол под руководством С. В. Образцова.
Новая система так понравилась кукольникам Европы, что они тоже потом перестроили на ее основе всю свою работу.
Лучше других это удалось сделать болгарским, румынским и венгерским кукольникам. После второй мировой войны они создали не только много интересных спектаклей, но и совершенно новые театры.
Один из самых замечательных театров кукол мира сегодня — это Центральный театр кукол «Цэндэрикэ» в Бухаресте.
Популярен герой этого театра — современный мальчик по имени Цэндэрикэ (по-румынски — деревяшечка), который ходит в вязаном свитере, берете, а на шее у него — большой шарф. Мальчишку этого знают не только в Румынии.
Сказка французского писателя Сент-Экзюпери «Маленький принц» поставлена в «Цэндэрикэ» еще в 1960 году, но с успехом идет и сегодня. Этот спектакль — этап в развитии театра кукол. Он открыл нечто очень важное — столкновение двух типов миропонимания, жизнетворчества. Два типа людей, два миропонимания были сыграны разными системами кукол и различными способами работы.
В театре придумали так: Летчика будет играть живой актер. Маленький принц и герои его «духовного круга» — Роза, Лис, Змея — куклы-марионетки. Аллегорические фигуры — Ко-роль, Географ, Деловой человек, огромные, в традициях сатирического плаката,— куклы с подчеркнуто-преувеличенными чертами, нарочито броские.
Театр выбрал темп неторопливо-раздумный, мягкую, спокойную интонацию.
...Пустая сцена наполнена мерцанием матового перламутро-серого света. Нет земли и нет неба. Есть только тяжелое, кажущееся бескрайним, голубоватое марево, заполнившее пространство. Близко от нас, почти на авансцене торчит шасси с громадным колесом — где-то там, наверху, невидимый самолет. Около колеса фигура Летчика. Усталость, почти отчаяние без труда угадываются на его лице — человек безнадежно одинок 87 в этой гудящей, тоскливой тишине.
Человек поднялся, приложил руку ко рту и закричал — громко, призывно, просительно: «Люди... Друзья... где вы?»
Его голос, усиленный эхом неба, прогремел над землей, прокатился и снова вернулся к нему. Человек улыбнулся — напряжение, вызванное усталостью, сменилось покоем. Тоненькие золотистые лучики звезд поплыли над головой человека. А откуда-то снизу неторопливо-торжественно всплыла голубовато-серая, окаймленная сиянием таких же золотистых лучиков, необыкновенно большая по сравнению со звездами и необъяснимо маленькая рядом с человеком и его гигантской машиной планета.
Изысканное сооружение из круглого, как плоский барабан, постамента с конусом посередине, около которого причудливо расположились громадный для маленькой планеты цветок — Роза — и тоненькая фигурка мальчика с золотыми волосами.
Маленький принц — кукла-марионетка. Голубоватое личико с маленьким деревянным синим треугольничком — носом. Длинная шея, подвижное тонкое тело (оно состоит из трех секторов, сужается книзу, переходя в хрупкие ручки и ножки). Бархатный пиджачок, пышные белые рукава, брючки из голубой, чуть ворсистой ткани, большой полупрозрачный золотой шарф... Планета Маленького принца и вулканы на ней «одеты» в бархат серо-голубого цвета разных оттенков. У каждой планеты — свой определенный цвет.

Маленький принц у колеса самолета. Спектакль «Маленький принц». Бухарестский театр кукол «Цэндэрикэ». Румыния.

...Малыш сошел со своей планеты. Пышные белоснежно-газовые рукава его сорочки надулись, словно паруса, и он, легко оторвавшись от планеты, поднялся в воздух. Потом так же плавно опустился вниз. Встал около Летчика. И удивился — живой реальный человек, а не персонаж из сказки. Летчик, наоборот, удивился тому, что перед ним появилось существо из сказки, из мечты.
Маленький принц заговорил. В его голосе, переливающемся звоном печальных колокольчиков, звучала и наивная интонация ребенка, и решительность мудреца, уверенного в какой-то высшей правде. Человек поднялся с земли, шагнул к малышу и сразу показался гигантом. Но ничего — ни рост, ни его человеческая конкретность не подавили таинственной значительности Маленького принца. Они встретились как равные. Летчик и Маленький принц. Человек и кукла.
Потом Принц полетел на планету Географа. Кукла Географа, как и другие аллегорические фигуры, состояла из огромного туловища (голова, торс и руки), которое управлялось снизу сразу несколькими актерами: ведь кукла в полтора раза больше человеческого тела. Огромное существо, взгромоздившееся около громадного глобуса, что-то считало, записывая своей огромной рукой цифры на бумаге. Географ начал было объяснять Маленькому принцу, как и почему он считает горы, реки, города. Но Маленький принц улетел от него — ему не понравилась расчетливость Географа.
Он слетал к Королю, потом на планету, где рос баобаб. И вернулся к Летчику.

Маленький принц с Лисом и Змеей. Спектакль «Маленький принц».

Маленький принц подбежал к Человеку, измученному ремонтом машины, и позвал его. Человек хотел пить.
Они встали рядом. Человек и кукла-марионетка, Летчик и серо-голубой малыш, окутанный тонким золотым шарфом, едва-едва выше колена человека. Их мучила неведомая жажда. То ли жажда воды, то ли желание новых и новых духовных открытий.
Летчик взял в руки ведро, и они неторопливо, словно в разряженном пространстве, направились на поиски колодца.
Малыш оперся руками о деревянный сруб и посмотрел вверх — прямо в лицо Человека. Тот положил руки на ворот колодца, и веревка медленно поползла вниз под негромкий, чуть ворчливый рокот колодезного эха. Потом ворот глухо скрипнул — тугой звук наполненного ведра откликнулся эхом сотен водяных брызг. Человек поднял ведро, поставил его на сруб. И, прежде чем утолить жажду, наклонил ведро малышу. Тот приник к краю и сделал несколько глотков. Пока пил большой, маленький снова зазвучал сотнями колокольчиков:
«Слышишь, мы разбудили колодец, и он запел...», «Прекрасно то, во что вложены твоя любовь, твое сердце и твой разум»...
«Маленький принц» в театре «Цэндэрикэ», как и спектакль-пародия на детективные фильмы «Рука с пятью пальцами», «Слоненок», «Ильяна Синцзяна», «Принцесса и эхо» и многие другие стали широко известны. В этих удивительных спектаклях всегда много выдумки, фантазии, остроумных актерских находок.
Особые отношения у театра кукол с музыкой.
В последние пятнадцать — двадцать лет кукольники мира, словно бы стремясь постичь законы самой высокой, самой совершенной музы, не раз обращались к великим композиторам, ставили на своих сценах спектакли по произведениям И. Стравинского, Б. Бартока, С. Прокофьева. Но играли они их совсем не так, как играют в обычном театре.
Первым большим событием и совершенно новым этапом в развитии театра кукол стала постановка музыкальной поэмы С. Прокофьева «Петя и Волк» в лучшем театре кукол Болгарии в 1960 году, которую играли как пантомиму — спектакль без слов.
София. Центральный театр кукол. В спектакле нет занавеса и декораций. Пустая коробка сцены затянута черным бархатом. Черная бархатная ширма.
Мягко прозвучали первые музыкальные такты. Струнный квартет начал музыкальную тему Пети.
Так же легко, как и первые звуки музыки, появился и сам герой. Легкая кукла (голова-шарик, укрепленный на палке, с желтым хохолком на макушке) в белом одеянии — белом шелковом облаке, будто разрезанном языками алого пламени. Пионер Петя даже не вышел, выплыл на сцену. И казалось, что именно энергичный, решительный взмах его рук рождает музыку — романтически-возвышенную.
Петя идет мягкой, размашистой походкой, а за его спиной, где-то в глубине сцены, в безвоздушной, глухой черноте, в такт его движениям возникла, взвилась вверх, стала расти тоненькая светящаяся черточка. Словно невидимый волшебник- художник вывел невидимым глазу пером изящную золотую линию. Золотая линия бежит вверх, делает извилистый полукруг, несколько причудливых зигзагов, и вырастает большое ажурное раскидистое дерево.
Новые такты музыки. Третье, четвертое дерево.
Шагает Петя, а за его спиной уже вырос целый лес. Где-то сбоку, вдали возник веселый кружок воды — зритель догадывается об этом по разбежавшимся в разные стороны тонким золотым линиям кругов.
Запела Птичка: возникла трепещущая живая человеческая рука, изобразившая эту птичку. Беззаботными переливами флейты рассказала музыка о безмятежности ее полета.
Царственно-изящные деревья выстроились в ряд. Ажурными перекатами засверкала вода. Все, в том числе и кокетливоспокойный полет Птички, предвещало доброе настроение счастливо начавшегося утра.

Петя и охотники. Спектакль «Петя и Волк».
Постановщики А. Илков и Н. Георгиева, художники И. Личева и И. Цонев. Центральный театр кукол Болгарии. София.

Вдруг атмосферу радостного ожидания разорвала глухая, тревожная мелодия: Все заливистее поет флейта, все легче порхает между ажурными кущами деревьев веселая Птичка- рука.
На золотистой линии круга появилась Уточка — две руки с заносчиво поднятым мизинцем — хвостом. Музыкальная тема Уточки — чуть насмешливое скерцо. В нем легкомысленная вера в радость, счастье, которыми напоена жизнь.
Щебечет Птичка. Твердит свое Уточка. Веселая перепалка. И снова тревога. Слышен крик Пети. Опасность: вспорхнула Птичка. Заработала лапами Уточка.
Появляется Кошка. Черная, красивая. Сияя изумрудными глазами, она прыгает горделиво и изящно. Кларнетист, актер и художник вместе создают интересный образ. В характере Кошки ловкость и вкрадчивая осторожность. Что-то в ее повадках внушает страх.
Выходит Дедушка тяжелой, скованной походкой. Он взволнован, и это волнение в музыке передает партия фагота.
Дедушка догоняет Петю, тянет его домой. Тревожится за него.
Из-за деревьев возникает огромная пасть лохматого серого Волка. Волк весь выдвинулся на сцену. И казалось, заполнил собою ее пространство. Он смотрит на все тупо-спокойно и никуда не спешит. Прошелся, безразлично оглядываясь по сторонам. Мы увидели, что Волк — это огромная пружина, обвитая мехом. Музыкальная тема его звучит властно, подавляет.
Зазвенели ударные. Тревога! Метнулась вверх Кошка. Закрякала, заметалась в ужасе Уточка. Волк настиг ее с легкостью бабочки.
Воцаряется тревожный, пугающий покой. Повисла на ветке Кошка.
Притихла Птичка.
И вдруг черный лохматый клубок, свернувшись, стремительно взвился вверх и распластался в воздухе. И зритель видит уже не кошку, а огромную спираль, обвитую черным мехом. Пружина (такая же как у Волка) растянулась во всю сцену и снова со-бралась.
Слабо, исподволь зазвучала тема Пети, которая настойчиво перебивает тему Волка. Легко, как воспоминание, пронеслась тема Уточки.
Тема Пети растет. А вот появляется и он сам.
Рядом с Петей возникает новая фигура в ярком малиновом плаще с огромной палкой-трубой в руке (мы понимаем — это ружье. Не очень обычное, правда, нечто вроде символа).
Рядом с малиновой встает еще фигура зеленая, потом ярко- оранжевая. И весь этот строй двинулся на Волка. Волк огрызнулся, заметался. Началась борьба.
Музыкальная тема Пети звучит как тема протеста. Мужественный характер приобретает и тема Птички.
Петя бросил вверх огромную веревку-петлю. Он угадал, что именно так надо поступить, чтобы в эту петлю попала голова Волка. Груда серого меха взметнулась вверх и тихо осела. Волк побежден.
Льется победный марш. Тонет в радостном строе звуков тема ворчливого Дедушки-фагота.
После спектакля понадобились секунды, чтобы понять секрет того, как театр «рисует» золотом по черному бархату: актер незаметно стягивает с выгнутых из металла линий — деревьев, забора или озера надетые на них «перчатки» из черного бархата, невидимые зрителю. Потребовалось время, чтобы трактовка театра была признана уникальной. Театр как бы говорил: вот Петя, смотрите, он и не очень послушен, чуть самонадеян, держится важно, но он храбр, находчив и добр. Режиссеры подчеркивают объективность своей характеристики и в других образах.
Волк и Кошка. Две лохматые, разжимающиеся пружины. Два существа, которых ведет в жизни только инстинкт агрессии, инстинкт самосохранения. Но режиссеры не спешили осудить и Волка. В его величественной осанке было нечто даже привлекательное: неуклюжесть легко принять за добродушие, спокойную уверенность за открытую добросердечность.

Дедушка. Спектакль «Петя и Волк»

Конфликт между Петей и Волком начался после того, как Волк съел Уточку. В самом этом акте режиссеры тоже не усматривали ничего исключительного: Волк просто исполнил очередную жизненную потребность. Все как бы естественно.
Но неестественен этот акт был с точки зрения высшей справедливости. А именно эту точку зрения и отстаивает театр. Гуманность не должна соглашаться с произволом! Для понимания этого потребовалось некоторое зрительское напряжение.
Объективность рассказа настораживала, заставляла думать.
Потом соучаствовать.
А вслед за этим выбирать.
Познакомив зрителя с музыкальными лейтмотивами, режиссеры оставили каждого из героев один на один со зрителем.
И каждому из них была дана небольшая, но яркая, немного эксцентричная, но максимально развернутая — насколько позволяет действие — характеристика.
Самобытно решался и спектакль на музыку И. Стравинского «Петрушка» мастерами Центрального театра кукол из Будапешта, который был поставлен тоже как пантомима.
...Призывно запели флейты. Осветилась большая стена с полукруглой аркой. То тут, то там — не на стене, а в воздухе — возникли иконы. Закудахтала гармошка. Проковыляла куда-то толпа (куклы условны, они подчеркивают лишь главное в персонажах). В такт музыке, в которой звучит бесшабашье праздника и радостный хаос, мелькают латаные тулупы и богатые шубы. И над всем этим — прямо в воздухе — сусальное золото икон. Растет толпа. Идет масленица: праздник.

Цена из спектакля «Заячья школа». Постановщик А. Илков, художник Л. Цакев. Театр кукол города Стара Загора. Болгария.

И вдруг наверху, прямо над головами, над фигурками, над всей этой сумятицей, возникли одновременно: в музыке — властная, мрачная тема, на сцене — огромная человеческая фигура в белом. Это хозяин театрика, марионеточник, бродячий фокусник. Но не просто марионеточник, фокусник. Фигура эта — символ силы, все подчиняющей силы.
Привычным движением огромные руки поставили ящик. Возникла как бы сцена на сцене. Цепкие пальцы сжали три безжизненные фигурки — Петрушку, Балерину, Арапа — и грубо вытолкнули на самодельный помост. Куклы задвигались, понеслись в бешеном ритме. Танец деревянных фигурок напомнил то механическое веселье, которое расплескалось внизу, на улице, под помостом кукол, призрачно-праздничное веселье.
Барабанная дробь. Резкие, колючие всплески танцевальной музыки. Тоска и тревога. Ожидание страшного.
Следующая сцена — комната. Будто клетка, до самого потолка тянется унылая тюремная решетка. Полоски, полоски, полоски решетки. Поднята дверь — западня. Чья-то огромная нога заталкивает в клетку Петрушку. Бездыханный, лежит он на полу. Поднялся. Медленно прошелся по клетке, огляделся. Обвел взглядом свою тюрьму. Внимательно посмотрел в зал — на зрителей. Из груди вырвался стон. Мы не видели, как открылся его рот. Мы даже как будто и не слышали заунывного плача флейт и кларнетов. Как тяжело горюет человек. Не кукла, нет, человек! И было нестерпимо больно за него.

Цена из спектакля «Петрушка». Постановщик Д. Силади, художник И. Коош. Будапештский театр кукол. Венгрия.

Мандарин.
Кукла из спектакля «Чудесный мандарин». Будапештский театр кукол. Венгрия. Из музея ГАЦТК.

Потом появилась Балерина. Она танцует. Петрушка страстно, нежно, бешено уговаривает ее — все это в музыке И. Стравинского.
И снова резкая барабанная дробь, темнота. И опять — гуляние. Несутся фигуры. Выплывают веселые русские матрешки. Одна. Три. Семь. Все сплелось в вихре неуемного пляса. Даже медведь с цепью — непременный участник масленицы. А над всем этим — то посередине, то сбоку — золото икон.
В музыке Петрушкины стоны.
Вновь открывается сцена театрика. Здесь, по велению хозяина театра, фигуры в белом, кукольный Арап заносит меч и убивает Петрушку. Падает бездыханный герой. Над ним склоняется огромная фигура со злорадным взглядом.
«Ты хотел жить как человек? — взгляд красноречиво зловещ.— Ты хотел нарушить всю эту заученную, традиционную размеренность толпы, весь этот на века распланированный карнавал! Нарушитель достоин смерти».
Неужели все кончено? Разошлась толпа. Скрылись заводные манекены.
А на фоне всего этого сусального города возник экран. На нем крупным планом знакомая фигура Петрушки. Гордо закинута голова. В позе — независимость. Петрушка поднимает руку, и его кулак — человеческий кулак — как протест, протест против всякой косности и инерции.
«Петрушка» — спектакль глубокий и серьезный. И такие философские произведения подвластны куклам.
Но в большинстве своем кукольный театр веселое зрелище.
Есть у кукол такая способность: не только изображать человека, но и передразнивать его. И не только самого человека — его жизнь.
Кукольники оказались очень способными сатириками, юмористами. И стали смеяться они над тем, что показалось им смешным, и в первую очередь над своими ближайшими «родственниками» — над цирком, над эстрадой.
В Италии есть большой и очень интересный театр «Пикколи ди Подрекка» — «Куклы папаши Подрекка». Организатор этого театра Витторио Подрекка уже умер, а актеры, которых он собрал в свою труппу, продолжают играть спектакли, разъезжая с ними не только по своей стране, но и по всему свету.
Самый любимый спектакль театра — пародия на эстрадное представление.
Театр смеется над неумелыми танцорами, над посредственными циркачами. Театр смеется над теми, кто выходит на эстрадную сцену пококетничать своими красивыми туалетами, прическами или манерами, которые им кажутся очень изысканными.
Трех таких танцоров театр, например, высмеивает не просто тремя куклами, которые непомерно кривляются и манерничают на сцене. После них на сцене появляются три куклы, три страуса, которые танцуют и кривляются еще больше. А зрителю весело. Почему же не посмеяться над тем, что действительно смешно!
Такой спектакль сделать очень трудно. Он требует не только большой наблюдательности, остроумия, но и огромного мастерства.
В пародийном представлении «Пикколи ди Подрекка» участвует 1238 кукол. Это и «основные» куклы, те, что играют роли, и куклы подменные, так называемые «дубли», которые показываются иногда на несколько секунд, чтобы продемонстрировать один трюк: танец героя (совсем как живого человека), его прыжки, полеты, игру на рояле. Дублирующая кукла, в отличие от основной, может делать немного, «живет» на сцене секунды, но делает это виртуозно. Театр заменяет кукол ду