О советском театре кукол

В Москве на Садово-Самотечной улице стоит квадратное белое здание с широкими стеклянными дверями. Над ними — часы. Во многих городах мира существуют большие часы — куранты, звон которых слышен на всех соседних с часами улицах. Бывают часы, украшенные фигурками: начинается звон, и фигурки приходят в движение, словно в механическом кукольном театре. Но таких часов, какие есть в Москве, не встретишь ни на одном здании мира. Это часы особенные, уникальные. И фигурки здесь необыкновенные.
Когда наступает время боя, дверки открываются, и фигурки петуха, волка, козы, лисы, обезьяны начинают двигаться в такт музыки. А мелодия веселой русской народной песни «Во саду ли в огороде», очень красиво инструментованная, слышна на всю округу. Собираются под часами прохожие. Приостанавливаются автомобили, а водители троллейбусов с особым удовольствием объявляют остановку: «Государственный академический центральный театр кукол под руководством Образцова».
Кукольники нашей страны очень гордятся этим театром — он работает для детей и взрослых, объездил со своими спектаклями чуть ли не весь свет. Гордятся и тем, что директору и главному режиссеру этого театра Сергею Владимировичу Образцову, первому из режиссеров в нашей стране, было присвоено звание Героя Социалистического Труда.
Родился театр давно — в 1931 году. Родился тогда, когда в Советской стране было уже немало театров кукол — в Москве, Ленинграде, Воронеже, Ташкенте, да и во многих других городах. Когда Ленинградский театр кукол под руководством Е. С. Деммени ставил не только спектакли с Петрушкой, новые пьесы из октябрятской и пионерской жизни, но и сложные спектакли для взрослых — «Свадьбу» А. П. Чехова, «Кренкебиль» А. Франса. Знаменитые московские художники — скульптор И. С. Ефимов и живописец Н. Я. Симанович-Ефимова показывали в Москве «Басни Крылова», небольшие инсценированные рассказы. В их театре «работали» не только петрушки, но и тростевые, теневые куклы.
Центральный театр кукол под руководством С. В. Образцова стал ведущим, лучшим кукольным театром страны. Это произошло не только потому, что и режиссер, и актеры, и художники, которые работали здесь, были особо талантливы.
Каждый спектакль для них был спектаклем-поиском, спектаклем экспериментаторским. Для новой работы они придумывали и особую форму ширмы, и неожиданно-новых кукол.
Здесь родилась и иная система работы над спектаклем. Все лучшее, что можно было позаимствовать у драматического театра, из опыта режиссуры Московского Художественного театра им М. Горького, из приемов работы актера над ролью, они не только использовали, но и дополнили, развили, улучшили. В этом театре решили, что с куклами можно работать лучше, чем это было раньше, и что главным создателем в театре кукол должен быть не скульптор, тот, кто делает куклы, а актер, который с нею работает, и что кукла вовсе не обязательно должна быть маленьким скульптурным изображением человека или животного.

Кукла-шарик на пальце С. В. Образцова.

С.Образцов репетирует спектакль "В гостях у Чуковского"

С. В. Образцов предложил актерам взять в руки «варежки» с шариками — круглыми головками на указательном пальце — и начать работу над пьесой не дома — каждому в отдельности, а на репетиции.
И вот все вместе — режиссер, актеры, художники — начали фантазировать, думать: какой у каждого героя характер, кто с кем и почему вступает в какие-то отношения, кто откуда по-является и кто куда и почему уходит. Актеры весело работали вместе с руководителем, вместе придумывали все новые и новые эпизоды и так увлеклись переживаниями своих героев, что как будто поверили: их «варежки» на руках и они сами — это одно существо, одно неразрывное целое.
Потом скульпторы сделали кукол. Но это были куклы, которые выражали характер, уже сочиненный на основе пьесы актерами и режиссерами на репетициях.

Часы на фасаде здания Государственного академического центрального театра кукол под руководством С.В.Образцова

И оказалось: имеет значение — берет ли актер в руки уже готовую куклу с определенным выражением лица, с «запрограммированным» характером, который решен скульптором раньше, или он сам — актер — создает этот характер в процессе долгой, кропотливой работы.
Выяснилось, что когда актер участвует в создании образа и в подготовке куклы, он и во время спектакля играет совсем иначе. Не просто ведет, передвигает куклу, куда ему укажет режиссер, а живет вместе с нею, переживает, волнуется. А от этого и кукла кажется совсем другой — живой, умеющей думать, решать, размышлять.
За пятьдесят лет в этом театре было поставлено столько спектаклей, что один только их перечень не уложился бы на десяти страницах этой книги. Каждый спектакль — это месяцы работы: репетиции, находки, отказы от находок, новые поиски.

Музей театральных кукол Государственного академического центрального театра кукол.

В театре есть свои мастерские, где делают кукол. Руководит их работой главный художник театра. Сегодня таким руководителем является Алина Алексеевна Спешнева. Здесь работает много актеров, несколько режиссеров.
Размещается в театре и лучший в мире музей театральной куклы.
...За огромным зеркальным стеклом витрины замерли куклы.
Серый ослик с белой лохматой гривой и круглыми черными пуговицами-глазами словно ждет приказа веселого клоуна в зеленом пиджачке, ярких клетчатых брюках, с красным носом и смешными красными ушами. В глазах клоуна нарисованы звездочки, свет лампы падает на его лицо, и кажется, что звездочки загораются, они — словно отблеск циркового света, словно счастливая надежда — вот оркестр заиграет марш, и клоун со своим осликом выбежит на арену...
В неподвижных фигурках еще угадывается движение. Ведь это не магазинные игрушки — одинаковые и безразличные к тем, кто берет их в руки. Это куклы-артисты. В их жизни было так много счастья — они переживали радость и печаль, поражения и победы, они привыкли к тишине зрительного зала и шуму аплодисментов. Собранные вместе, куклы разных народов, разных эпох и очень разных художников остаются и произведениями искусства, и свидетелями истории театра кукол. А быть может, и истории человеческой жизни. Театр ведь всегда неотделим от человеческой жизни...
Внимательно вглядывается куда-то в даль отважный деревянный Тиль. Кто не знает легенды о Тиле Уленшпигеле!

Клоун и ослик Платен. Куклы М. Миронио. Испания. Из музея ГАЦТК.

Эту легенду по-своему рассказал чехословацкий театр «Драк» — 137 «Дракон». А этот Тиль — отважный юноша с умным, волевым лицом, руками воина, в старенькой красной рубашке и красной шапочке на голове — так и остался навсегда в Москве как память о встрече чехословацких артистов и московских зрителей, как вечная память о герое с бесстрашным и добрым сердцем. Кажется, позови его — и он снова вступится за обиженных, снова и снова, как призыв, повторит свое заветное: «Пепел Клааса стучит в мое сердце...»
Хочется долго-долго стоять у витрины и смотреть в его глаза, вспоминать историю его жизни, а заодно и тот спектакль, в котором он воинственно и смело жил.
А на этого «героя» (кукла-то замечательная, но «герой»!..) смотреть не хочется вовсе, хотя его история, быть может, и еще интереснее.
Было это в трудном 1942 году, когда наш народ воевал с фашизмом. Артисты Центрального театра кукол подготовили специальное представление для фронтовиков.
Людям в тылу надлежало не только делать танки, самолеты и снаряды для фронта, но и подумать об отдыхе бойцов.
Тысячи актерских бригад отправились на передовые линии фронта. Среди них и кукольники.
И в те самые дни, когда Гитлер вещал о непобедимости своей армии, о том, что он захватит весь мир и поставит его на колени, артисты-кукольники начали выступать со смешной кук-лой Гитлера (этакая занятная карикатура), которая заносчиво кричала, командовала и суетилась до тех пор, пока за ней не приходила сама Смерть.

Маска бога Сьяма Тара — хранителя учения Будды. Монгольское представление «Цам», XIX век. Из музея ГАЦТК.
Куклы из музыкальной эстрадной программы французского кукольника Андре Таона. Из музея ГАЦТК.

Кукла Гитлера стоит в витрине музея, а рядом — кукла Наполеона, который учил в пьесе Гитлера быть осмотрительнее и не повторять ошибок истории.
Спектакль нравился бойцам — разве не смешно было видеть Гитлера жалким и растерянным. Артисты весело расправлялись с ним на сцене — еще за три года до того, как сама справедливость, сама история судила и злодеяния фашизма, и самого Гитлера.
Разных кукол можно увидеть в музее. Жители города и деревни, дети и взрослые, сказочные персонажи, герои мифов, легенд и куклы, так похожие на человека.
«Маски и атрибуты представления «ЦаМ» — Монголия. Тибет, XIX век» — написано на табличке. А на витрине — огромные, красиво изукрашенные маски, с богатыми металли-ческими украшениями. Рядом — маленькие куклы с небольшими головками, размером с крупную редиску.
«Принц» и «Принцесса» из Бирмы — значительно больше маленьких кукол из Монголии, они очень похожи на обычного человека. На белых лицах тщательно прорисованы ресницы, губы. На ногах — туфельки.
А «Принц» и «Принцесса» из Японского театра «Авадзи» еще крупнее. Почти в человеческий рост. На них богатые костюмы, их волосы сделаны из тонких черных ниток и уложены в красивые прически.
А эти куклы совсем другие. На тюле, натянутом во всю витрину, прикреплены плоские кожаные силуэты. И кажется, что они кружевные: так тонко, изящно вырезаны их фигуры, костюмы.

Принц и принцесса. Традиционные марионетки XIX века. Бирма. Из музея ГАЦТК.

Это индонезийские куклы из театра «Ваянгпурво» — 139 персонажи из индийского эпоса «Махабхарата», сделанные в девятнадцатом веке, и герои эпоса «Рамаяна», привезенные к нам из Индонезии, с острова Ява.
Очень трудно представить себе, как оживают эти куклы.
А чтобы это было понятно, внизу, на той же витрине, находится манекен — изображение кукольника-даланга, который показывает своих кукол точно так же, как это делают настоящие живые даланги, сидящие перед зрителем и ведущие своих кукол с помощью небольших изящных палочек.
Неподалеку от них стоит домик. В два этажа, с окошечками, балконами, колоннадой, пилястрами, фронтоном. Это украинский вертеп. Куклы в нем жили совсем маленькие. Они двигались снизу по специальным прорезям и показывались то на первом этаже, то на втором. В зависимости от характера представления и назначения кукол.
Это старинный театр. Он известен не только на Украине, но и в Белоруссии — здесь называется батлейка, а в Польше — шопка. Первые, как мы помним, вертепные «домики» родились еще во времена античной Греции.
А этому театру отдана одна из самых больших витрин. Каких героев не встретишь здесь!
На витрине — надпись «Зайцев 1863—1936». Это память об одном из самых знаменитых русских народных кукольников — Иване Афиногеновиче Зайцеве.
Со спектаклем «Цирк» и другими представлениями он исколесил всю Россию. Приезжал в город, вывешивал афишу — она тоже выставлена здесь, в музее: «Сегодня Аттракцион. Магический сеанс Зайцева. 666 секунд в заколдованном царстве. Удивительно. Загадочно. Таинственно. Эффектно».

Принцесса и принц. Куклы традиционного театра «Авадзи» Япония. Из музея ГАЦТК.

Куклы знаменитого представления — Петрушка, Цыган, Лекарь, Лошадь — сейчас сидят, примолкнув. А рядом любимые зайцевские Андрюшка и Том, большие куклы, которых Зайцев усаживал на колени и незаметно для зрителей за них говорил.
Русские, французские, американские, испанские, венгерские куклы — и старинные и современные — устроились здесь навечно. Есть что-то грустное в их позах и томительных взглядах. Кажется, что все они еще ждут своего часа, той минуты, когда придет артист-кукольник, наденет на руку или натянет Ч нити, и выйдут они к своим зрителям, снова оживут их руки, засверкают глаза — и расскажут они...
Куклы в музее собраны из различных театров, из разных спектаклей.
Не все читатели, вероятно, знают, что у кукол есть особенность не только в костюме, но и в приеме изготовления, конструкции. У каждого не только свой стиль, своя манера, но и своя «анатомия», как любят говорить кукольники.
Куклы, которые надеваются на руку артиста, называются верховыми, или петрушечными. Они обычно показываются над ширмой — артист поднимает для этого руку высоко над головой.

Макбет и леди Макбет.
Спектакль «Макбет». Театр Ефимовых.
Из музея ГАЦТК.

Витрина с марионетками из балаганного представления И. Зайцева «Цирк на сцене». Конец XIX — начало XX века. Из музея ГАЦТК.

А если такую куклу сделать побольше и внутрь ее вставить специальное приспособление для управления головой, а к рукам прикрепить тросточки, которыми актер будет управлять другой рукой,— получится тростевая кукла.
Тростевые куклы родились на острове Ява (Индонезия), а потом, усовершенствовав их, этими куклами воспользовались в нашей стране художники и артисты, основатели одного из первых советских театров кукол — Иван Семенович Ефимов и Нина Яковлевна Симонович-Ефимова. С помощью этих кукол они ставили не только «Басни» И. Крылова, но и «Макбет» В. Шекспира.
Куклы такой конструкции очень понравились художникам Центрального театра кукол — Б. Тузлукову, В. Андриевичу, художественному руководителю театра С. В. Образцову. И они стали использовать тростевые куклы в своих спектаклях.
Наверное, самая счастливая доля выпала тростевым куклам из спектаклей «Король-Олень» и «Волшебная лампа Аладдина». Широкий романтический жест, размашистая походка — все это было необходимо в этих спектаклях. И тростевые куклы-актеры справлялись со своими задачами безупречно четко.
Есть в музее и куклы-марионетки.
В нашей стране марионеточных театров совсем мало. А Центральный театр кукол Румынии — «Цэндэрикэ», который использует все известные системы управления кукол, больше всего любит именно марионеток. В этом театре много виртуозов- кукольников. Попробуй-ка справься с тридцатью шестью нитками на семиметровой высоте! Нитки не только не запуты-ваются в руках артистов, напротив — множество тонких ниток способны создавать очень тонкие движения, выразительно передавать самые сложные переживания героев.

Финальная сцена спектакля "Волшебная лампа Аладдина". Постановщик С.Образцов, художник Б.Тузлуков. ГАЦТК.

Бывают куклы и совсем плоские. Это куклы теневых театров. Теневые куклы вырезают, как правило, из кожи. Кожу растягивают так, чтобы она стала тонкой, почти прозрачной, потом промасливают и раскрашивают. Кожаные фигурки делают с подвижными сочленениями, к которым прикрепляются палочки.
Актер держит палочку в руках, а куклу приставляет к экрану или водит ею возле экрана. Из глубины сцены на экран подается свет, цветные тени оживают и кажутся объемными.
Бывают и черно-белые теневые спектакли: белое — это освещенный экран, а черное — тени кукол, сделанных из плотного материала (кожи или картона), который не пропускает света.

Витрина с яванскими традиционными плоскими кожаными фигурками. Индонезия, XIX век. Из музея ГАЦТК.

Освещение в теневом театре падает так, что тени от держалок — палочек, которыми управляются теневые куклы, не видны. Они превращаются в маленькие точки в том месте на кукле, где «держалка» плотно прижимает ее к экрану. Для этого источник света подвешивают сверху, между актером-кукловодом и куклой, так, чтобы лучи света скользили по «держалкам».
Теневые театры — это традиционные китайские, турецкие, индийские, индонезийские театры. Со временем такие театры стали возникать и в Европе, и в Канаде, и в США.
Отчего же зависит выбор определенной «анатомии» кукол? От национальной традиции, от привычек театров и зрителей, от воображения, фантазии скульптора — создателя куклы или особенностей актера? Наверное, и от того, и от другого, и третьего, и четвертого. А того больше — от задач, которые ставит театр при создании спектакля, от пьесы и от режиссера, который над нею работает.
Уже в древнейшие времена человек, взявший в руки куклу, чтобы оживить ее, дать этой кукле жизнь, убедился в том, что эта маленькая скульптура совсем не безразлична к его действиям, к его способу «игры», его человеческому голосу.
Люди узнали множество способов «играть куклами». Часто эти способы диктовала сама форма кукол- требовали неторопливости марионетки — куклы на нитках, петрушки — куклы, надетые на руку артиста, напротив, «любят» острое, динамичное действие, они смешны и легко справляются с юмористическими сценами. Объемные и плоские, большие и маленькие, пестрые и одноцветные, куклы не просто принимали «услуги» актера, оживлявшего их, они диктовали манеру поведения, стиль.
Кукла всегда сохраняла некоторую самостоятельность, потому что, прежде чем попасть в руки актера и вместе с ним сыграть спектакль, она уже была произведением изобразитель-ного искусства, скульптурой, имеющей законченное решение, гармонию формы, цвета, фактуры.
Но как бы ни определяли создатели куклы—скульпторы — свою идею, воплощаемую в мертвом предмете — кукле, как бы точно ни стремились они воплотить мысль драматурга, она способна оживать только в руках актера, рядом с ним, так как образ, играемый с ее помощью, остается выражением актера — мастерства, воображения и фантазии.
Жизнь у куклы долгая, она живет, пока существует спектакль, в котором она «работает». Как и в каждом театре, спектакль — радость, спектакль — жизнь.

Так работают актеры-кукольники. (Вид из-за кулис)

Это не только встреча со зрителем, душевный контакт с ним. Спектакль — это откровение театра, его исповедь перед человеком, сидящим в зале.
Но вот представление окончено. Убрана сцена, погашен свет, реквизит сложен по своим местам.
Актеры, уходя домой, прощаются с куклами до утра. А прощаясь, думают про себя: что, интересно, происходит ночью, когда куклы одни, может быть, после работы куклы-актеры ведут какую-то свою, не известную никому жизнь?
Актер, знающий куклу лучше кого бы то ни было, в глубине души всегда думает, что она тоже к нему как-то относится: вот ведь — то слушается, то нет.
Актер не знает, что происходило ночью. Перед спектаклем он с опаской берет в руки куклу, проверяет, не случилось ли чего? Кукольники — странные люди. Разумный человек пони-мает, что кукла сделана из... А для актера — она живая.
Сколько бы раз они уже ни играли вместе, перед выходом на сцену актер всегда смотрит кукле в глаза...
А люди приходят на спектакль и не догадываются о тех закулисных драмах куклы и человека, без которых, наверное, и не существовало бы это прекрасное искусство — театр кукол.
Однажды кончается жизнь куклы в спектакле. Навсегда. Она попадает на склад. А лучшие из кукол — в музей.
Музей — не театр. Здесь нет движения. Нет слов и нет аплодисментов. И все-таки это прекрасное завершение жизни куклы. Как-никак, но они рассказывают о своем прошлом и о своих создателях, которых наверняка переживут.

Вход в фойе Большого зала Государственного академического центрального театра кукол.

Свидетели истории, само олицетворение истории, они снова работают. Пусть музейными экспонатами. Но они живы — и это главное.
В Центральном театре кукол не только прекрасный музей, но и красивые фойе, есть здесь и зимний сад: растут диковинные растения, поют птицы.
Но все-таки самая главная достопримечательность — сцена.
Здесь их две. Потому что два зала.
Уже стали дедушками и бабушками, папами и мамами те, кто приходил на спектакли для самых маленьких еще тридцать—сорок лет назад. За свою жизнь они посмотрели десятки драматических спектаклей, опер, балетов, фильмов, сотни телепередач, а все еще рассказывают и рассказывают своим детям о спектаклях своего детства.
Впрочем, давайте и мы с вами вспомним один из давних спектаклей этого театра «Буратино» — в нем было столько поэзии и доброго юмора. Вспомним даже не сам спектакль, а его пролог, в котором рассказывалось о рождении знаменитого деревянного мальчишки.
...Просторная, строгая комната-мастерская в полуподвале. Некрашеные полки, на которых вперемежку стоят деревянные чурбаки и заготовки кукол, кисти, краски, клей и уже готовые куклы. Большой чистый верстак. Из окна, что почти под потолком, просеивается серый тусклый свет. Видны каменные ступени лестницы — мы увидим, как сперва спустятся, а потом поднимутся по ним ноги Карабаса-Барабаса.

Зал Государственного академического центрального театра кукол для самых маленьких зрителей.

Тихий утренний час. Папа Карло привычными и спокойными движениями умелого мастерового приготовил инструменты, но не встал к верстаку, а уселся на маленькую скамеечку, постелил на колени старый кожаный фартук, подвинул к себе круглую деревянную чурку и неторопливо ткнул в нее небольшой ко.сарик. Чурка поддалась — лишнее дерево отваливалось ровными кусками. Работа шла легко, споро, в руках заиграла уверенность, пальцы как бы ощутили скорую удачу. Появился азарт. Неотесанная кругляшка превратилась в складный беленький чурбачок. Стамеской папа Карло сделал еще несколько углубленьиц... И в руках уже почти готовая деревянная фигурка — туловище и голова.
Мастер отряхнул фартук, очистил фигурку от древесной пыли, достал из ящичка заранее заготовленные деревянные ручки, ножки и всех фасонов носы. Не успел приладить, как фигурка заверещала тонким, пронзительным голосом.

Папа Карло учит Буратино ходить. Спектакль "Буратино". Постановщики С.Образцов и Э.Мэй. Художники В.Андриевич и В.Терехова. ГАЦТК.

У вновь созданной куклы был, очевидно, удивительно активный характер — папа Карло поразился, а в глубине души обрадовался этому. Ему понравился мальчишка с длинным носом, смешными долговязыми ногами и тонкими руками с растопыренными пальцами.
Так родился Буратино. А вместе с ним и спектакль — лирико-поэтичный и героический одновременно. Спектакль о могуществе рожденной человеком доброй идеи, обретающей самостоятельное право на жизнь, право на борьбу за эту жизнь, ее человеческие идеалы.
Характерно, что пролог «Буратино», придуманный в этом театре,— лучшая сцена спектакля — спустя годы словно бы потерял свое авторство. Не было театра кукол, ставившего после Центрального театра кукол «Буратино», идет ли речь о Киевском театре кукол, чешском коллективе из города Брно или любом другом театре — софийском, будапештском и других,— который не обращался бы к сюжету и событиям пролога, созданного театром С. В. Образцова. Причем пролог этот повторяли точь-в-точь как он был придуман здесь, повторяли даже тогда, когда в основе спектакля лежал совсем другой замысел.
Во многих спектаклях сцена рождения Буратино оказывалась самой интересной. Естественность, обыденная простота поведения человека, имеющего дело с бытовыми, «натуральными» предметами, и — рядом с этим — фантастика просыпающейся на глазах зрителя жизни, возникающей не извне, а прямо из всего этого «натурального» материала,— все удивляло в этой сцене.
Спектакль «По щучьему веленью» стал одним из выдающихся произведений не только этого театра, но и всей советской театральной культуры.

Бояре в царском дворце. Спектакль "По щучьему веленью". Постановщик С.Образцов, художники С.Образцов и В.Терехова. ГАЦТК.

...Над круглой, как барабан, землей (круглая ширма) поднялось солнце. Солнце и служит здесь занавесом. Его золотое лицо улыбается, а огромная — синяя с желтыми рукавами — рубаха легла завесой на землю. Легла и закрыла всё — лес, дома, царский дворец.
Сложило солнце растопыренные руки — выглянула избенка, ветхая, изношенная временем, заваленная сверху донизу снегом. Вышел из нее молодой парень — Емеля. Холодно. Метель. Ветер. Съежился Емеля: у куклы согнулась спина, прижались к груди плечики. И мы поверили — действительно холодно.
Потрусил Емеля к речке. Прорубил прорубь, осторожно сунул ведро.

«И заговорила щука человеческим голосом...» Спектакль «По щучьему веленью». 

Из проруби брызнула вода (это из-за ширмы плеснули актеры). Поднатужился. Поставил ведро на лед. Лед так и звякнул. А из ведра — речь че