О кукольных театрах, где работают один-два человека, о концертных номерах и программах с куклами

— Сядь за рояль, ты должен повторить эту пьеску, а когда придут гости, ты сыграешь для них. Так требует бонтон.
Что такое бонтон? — звонкий детский голос перебивает монотонную речь папаши.
Бонтон... Это когда приходят гости, а ты, например...
Что такое бонтон? — не унимается малыш. В его лукавой настойчивости не только неистребимая детская любознательность. Гурвинек (а это он) прекрасно понимает, что папаша и сам толком не знает, что такое этот проклятый бонтон.
Спейбл и Гурвинек стали героями театра «S + Н», но они часто выступают и в популярных программах. Даже теперь, когда умер их создатель Йосеф Скупа.
Кукла ведь неживой предмет. И она, как мы уже знаем, надолго переживает своих создателей.
Йосеф Скупа сам позаботился о том, чтобы его любимые герои жили и после его смерти.
Несколько лет он работал с молодым артистом Милошем Киршнером. А через три года в театре было вывешено завещание мастера. Скупа писал:
«Дорогие друзья, сообщаю Вам, что уже долгое время как в Праге, так и во время гастрольных поездок по Чехословакии и зарубежным странам, наряду со мной, за Спейбла и Гурвинека говорит Милош Киршнер. Это началось во время моего неожиданного заболевания, и Киршнер с течением времени достиг такого совершенства, что теперь почти заменяет меня. Наконец-то я нашел и воспитал продолжателя своего дела.
Я счастлив, что Спейбл и Гурвинек живут и будут жить дальше, радуя Вас и меня. Сердечно Ваш — народный артист Йосеф Скупа».
Спейбл и Гурвинек действительно оказались бессмертными. Их участие в любом концерте — большая радость для зрителей.
Но в Чехословакии работают на эстраде и другие мастера. Зденек Райфанда, например, выступает со своей куклой-клоуном — Фердасеком.
...На эстраду выходят сразу двое: невысокий, приветливо улыбающийся человек в концертном костюме и семенящий у него под ногами, смешной, неуклюжий, совсем как живой, миниатюрный клоун. Человек кланяется, краешком глаза поглядывая, что поделывает там внизу его партнер. Клоун тоже кланяется, и всем кажется, будто его рот расплывается в широкой доброй улыбке. Человек делает шаг вперед — клоун, спохватившись, опять неуклюже семенит за ним. Зрителям кажется, что «работает» один Фердасек, а Райфанда только поддерживает нитки, которые путаются у Фердасека под руками и ногами, мешая и надоедая ему.

Милош Киршнер – главный режиссёр театра «Спейбла и Гурвинека». Чехословакия.

В самом деле, ведь артист просто стоит и улыбается, а клоун демонстрирует свое удивительное мастерство, свою редкую музыкальную одаренность.
Вот он поднял руку и удобно положил на плечо скрипку. Взмах смычка — какие-то нестройные звуки. Но это он лишь настраивает инструмент. Вдруг неожиданно громко и плавно полилась красивая мелодия, ожила и запела в его больших «музыкальных» руках маленькая скрипка. А он, зачарованный волшебными звуками, медленно раскачивается в такт и искренне удивляется, когда музыка вдруг кончилась.
Фердасек скромно поклонился, повернулся и не спеша, усталой походкой побрел со сцены.
Райфанда тоже поклонился, повернулся и, словно телохранитель, пошел за ним вслед.
Потом Фердасек вытащил огромный аккордеон. И опять полились звуки. То медленно, то стремительно нажимает Фердасек на клавиши своего инструмента, исполняя то нежную, совсем тихую, то бравурную мелодию. Он играет вдохновенно, раскачиваясь всем телом и отбивая такт носком неуклюжего клоунского ботинка... Что это? Чудо? Кукла — музыкант... не механика ли?
Нет. Это виртуозное мастерство Зденека Райфанды, который «оживляет», «одушевляет» своего маленького партнера.
Он спокойно, безо всякого напряжения перебирает в руках рычажки и нитки ваги — крестовины, к которой крепятся нитки. Но оттого, что каждое движение его точно, предельно точно, кажется, что кукла живет полной жизнью и звук, издаваемый ее инструментом, рождается не за сценой, где устроился помощник Райфанды, а здесь, прямо под пальцами Фердасека...
Другой популярный мастер-марионеточник Милош Хакен — тоже ученик Йосефа Скупы, как и Райфанда.
Один из его любимых приемов — работать с маленькой марионеткой, как две капли воды похожей на него.
Вместе со своей женой, актрисой Хакеновой, он делает номер, в котором участвуют два человека и две собаки. Зритель не сразу понимает, что собаки — куклы. Черный и белый пудель так похожи на настоящих, что кажется — они вот-вот побегут по сцене.
В этом номере люди разговаривают друг с другом. А собаки подходят друг к другу, обнюхивают, знакомятся, заинтересовываются. И кажется, что люди не имеют к этим собакам никакого отношения. Куклы живут как бы сами по себе. В этом и заключается большое мастерство артистов.
И Скупа, и Райфанда, и Хакен работают с марионетками. Они прекрасно владеют своим искусством. А ведь у каждой куклы одиннадцать, семнадцать, а то и тридцать пять ниток. И каж-дая — словно нерв. И каждая приводит в движение руки, ноги, голову куклы.
В Федеративной Республике Германии работает кукольник, которого сегодня по праву считают выдающимся мастером куклы-марионетки. Это Альбрехт Розер.
...На эстраде человек. Один. И множество кукол-марионеток, которые оживают в его удивительных руках. Куклы висят тут же, на сцене, висят неподвижно, словно вещи в шкафу.
Но вот актер вывел из темноты аиста, и зал ахнул — до чего же все как в жизни — каждое движение, каждый поворот головы, крыльев! А ведь аист — кукла.
Более того: Розер играет в открытую. Мы видим нити, ваги, весь инструментарий мастера. Но внимание зрителя приковано только к кукле, к тому, что происходит с куклой. Это и есть чудо искусства. Недаром во время представлений Розера зал замирает, стоит поразительная тишина. Зато после исполнения номера публика восторженно хлопает и звучит нескончаемое «браво».
Мастерство Розера удивительно, почти необъяснимо.

Милош Хакен, актер и режиссер театра «Спейбла и Гурвинека», в кукольной эстрадной программе.

Ну что, собственно, делает на сцене профессор Амброзио? Легкий жест рукой — размышляет. Потом жест безнадежности: не поймут. И слов-то всего три — «блям, блям, блям». Три слова, которые в разных сочетаниях повторяет профессор! А характер, тип, маска — все налицо. Таинственная сила искусства! Артист не скрывает, что он присутствует рядом с куклой, под-черкивает: перед вами только кукла.
Вот он затанцевал с легкомысленной девицей. Они движутся в ритме танца — артист и кукла. И вместе создают образ. Вместе! Кукла, словно живая, опирается на ногу артиста. Свет на сцене освещает только ноги Розера, и они как бы перестают быть частью одушевленного предмета — человека, они всего лишь декорация, в лучшем случае партнер куклы, которая как раз кажется живой.
Когда надо, артист заставляет нас забывать, что он находится здесь, на сцене.
Клоун Точка самозабвенно играет с шариком — бегает от него и за ним так, что только когда они оба вдруг поднимаются в воздух, мы замечаем: вертятся они вокруг актера.
В монологе бабушки артист еще и говорит за куклу (в остальных случаях звучит только музыка, номера пантомимические).
И как точно голос большого человека сливается с маленькой куклой! У нас на глазах артист разговаривает за куклу, а мы как бы и не замечаем этого: ведь интересно все, что делает махонькая старушка. Она так лихо вяжет на спицах, так естественно сбивается со счета (она очень любит поболтать!) и снова находит потерянную петлю. Зал следит за действом затаив дыхание.
Впрочем, Розер не злоупотребляет возможностями куклы. Из немногих ее движений выбирает самые главные, самые точные, старается не перегружать действием, событиями, темами.
Небольшая сценка со стариком, который просит подаяние, решена уже не только как плакат, а с тонкой психологией.
За те несколько секунд, в которые перед нами проходит инвалид с шарманкой, мы узнаем о нем все: и его прошлое, и безнадежность его сегодняшнего существования. Поистине потрясает сухой стук деревянной ноги бывшего солдата, когда он, так и не получив ничего за свою игру ни от воображаемых зрителей, ни от нас — зрителей настоящих, махнув рукой, уходит куда-то в темную глубину сцены... От этого щемит сердце. И рождаются мысли. О войне. Об одиночестве. О равнодушии.
Некоторые кукольники, особенно эстрадные, часто боятся, что обычную маленькую куклу зритель не увидит, не заметит на большой эстраде, что с помощью куклы не выразишь большой темы. Если играть так, как это делает Розер,— заметят! Если верить в нее, как верит Розер,— поймут!
Его клоун Густав — психологически достоверное существо. Достаточно Густаву поднять один только палец — маленький кукольный пальчик, как зал замирает: какую еще новую шутку, репризу, выкинет человечек?
А обаятельный и лукавый шутник выкидывает фокус за фокусом. Он скачет на лошади, с которой каким-то таинственным образом умеет договариваться без слов — они оба хитрят, объезжают барьер, который нужно преодолеть. Густав умный клоун. Он требует, чтобы шезлонг подвинули ему прямо под самое седалище. И не стул подтаскивает к роялю, а ждет, когда инструмент подадут к стулу. Розер высмеивает в этом образе лень, церемонность, самодовольство. А с каким лукавством всматривается в зрительный зал Густав!
Очень уж этот кукольный клоун понимает живых людей. Он даже словно бы подмаргивает им: ну как, друзья, похож я на вас?
Ведь куклы не существуют сами по себе. Художник оживляет их, чтобы они служили человеку, отображали жизнь.
Уже сколько лет назад Розер появился на «кукольном» горизонте. Многие видели его на международных фестивалях театров кукол.
Теперь он объездил почти весь мир. Как заявляет в конце спектакля его кукольная старушка, он стремился побывать везде и везде побывал.

Клоун Густав — герой эстрадной программы А. Розера «Густав и его ансамбль». ФРГ.

Альбрехт Розер работает с клоуном Густавом, забавным пианистом.

Бабушка вяжет и рассказывает о своей жизни. Эстрадная программа А. Розера.

А знаменитый советский кукольник Сергей Владимирович 117 Образцов работает с «ручной куклой», которая надевается на руку и способна передать весь ее трепет, все человеческие пере-живания.
Образцов долго работал как оперный, а потом как драматический артист. В детстве он случайно надел на руку подаренную ему перчаточную куклу. Ему понравилась выразительность куклы. Из увлечения выросло большое искусство.
Он сделал сам куклу-негритенка. Попробовал спеть с нею романс. Получилось интересно. Потом для негритенка удалось придумать партнеров. Вместе со смешной старушкой, куклой работы художницы М. Артюховой, негритенок спел еще романс.
Вскоре старушку заменила плюшевая магазинная обезьянка. Обезьянка обзавелась новой подругой — Образцов сам сделал еще одну обезьянку.
В паре со старушкой начал работать некогда сделанный артистом профессор. Обе куклы, изображавшие весьма потрепанных жизнью людей: профессора с иссушенным желтым лицом, торчащими назад длинными седыми патлами и утконосую, с провалившимся ртом и наглым кокетливым хохолком над лбом старушку,— исполняли романс Б. Борисова «Я помню день. Да, это было счастье!»
Так рождался жанр, который был назван «Романсы с куклами». Куклы занялись пародией на плохих исполнителей. Работа оказалась очень сложной.
Романс композитора А. С. Даргомыжского «Титулярный советник» исполняется как своеобразный маленький спектакль.

Инвалид и стиляга из эстрадной программы А. Розера.

«Он был титулярный советник... Она генеральская дочь»,— поет голос за ширмой. На ширме возникают жалкая, согбенная фигурка тощенького чиновника во фраке и кажущаяся огромной фигура розовощекой лупоглазой надменной барышни-толстухи.
«Он скромно в любви объяснился, — певец произносит это с оттенком драматизма и после паузы с горечью добавляет: — Она прогнала его прочь». Кукла исчезает. Голос ведет свою тему грустно: «Пошел титулярный советник и пьянствовал целую ночь». На ширме снова возникает фигурка во фраке, в ее руках огромная бутылка. Герой пьет прямо из горлышка, пытается идти, раскачивается и падает, стукнувшись головой о край ширмы. Фраза «и в винном тумане носилась пред ним генеральская дочь» решается уже совсем неожиданно. Никакой генеральской дочери зритель не видит. Человек лежит на спине. Подняв ноги, он начинает выписывать ими какие-то фигуры в воздухе. Затем медленно приподнимается, обнимает свою ногу, бережно подносит башмак к губам и нежно целует его.
Прекрасен эстрадный номер, который называется «Колыбельная».
Артист выходит из-за ширмы с младенцем в распашонке. Кукла надета на правую руку артиста. Полы распашонки расходятся, и голая рука неожиданно становится спинкой ребенка. Отец серьезен, сосредоточен. Ему во что бы то ни стало нужно укачать ребенка. Его ждут другие дела. «Тяпа, спи»,— он поет это негромко, мягко, успокаивающе. Тяпа протягивает руку и нежно гладит отца по лицу. Отец поет чуть громче, с оттенком недовольства, а затем и раздражения: ребенок не спит. Отец начинает нервно ходить (актер живет все в более напряженном ритме). Тяпа не спит, играя то рубашкой отца, то его подбородком, то собственной соской. Растет раздражение. Отец укачивает ребенка все усерднее. И Тяпа становится все более сонным, вялым, наконец засыпает. Ритм его движений замедляется. Зритель ясно видит, что кукла надета на руку актера, но он покорен сценической правдой происходящего.
А в пародийном номере «Вернись, я все прощу» кукла надевается на голову артиста, а руками ее становятся живые руки самого Образцова. Он то заламывает пальцы (от лица героини, конечно), то теребит ожерелье или поправляет кукольную прическу. В романсе «Мы никогда друг друга не любили» руки артиста, обтянутые белым трико, изображают гусиные шеи.
В Советском Союзе сейчас немало интересных кукольников, которые работают на эстраде.

Сергей Владимирович Образцов со своей любимой куклой Тяпой. Эстрадный номер «Колыбельная».

Цыганский романс «Вернись». Эстрадный номер С. В. Образцова.

Популярны в нашей стране И. Дивов и Н. Степанова, Марта Цифринович. Подлинную славу составила ей кукла Венера Михайловна. Кандидат околовсяческих наук, лектор по всем вопросам, Венера стала не только желанным гостем эстрады и телевидения, ее ждут всегда на любом празднестве, юбилее. Высмеивая болтунов и недоучек, кокетливых верхоглядов и доморощенных «ученых», М. Цифринович вместе со своей куклой Венерой всегда остроумно-веселы и очень выразительны.
А вот один из номеров Г. Поликарпова и Е. Левинсона. Его исполняют тоже ручные куклы, и называется он «Мелодия».
...На ширме — скрипач, который играет мелодию Глюка. Известную мелодию. Играет он ее очень вдохновенно. Скрипач не замечает, как сбоку подкрадывается к нему тигр. Да если бы и заметил, то, право, не обратил бы на него внимания — так он увлечен музыкой... Тигр приготовился к прыжку. Но что-то остановило его. Тигр прислушался. Потом ярость в нем начала затихать. Он успокоился. Затем возникает даже страсть, он увлекается музыкой. Она разбередила его. Он лег, встал, начал рвать на себе шкуру и, наконец, заплакал. А когда скрипач кончил свою мелодию и положил скрипку, тигр, словно бы он делал это всегда, взял ручку футляра в зубы и понес его за скрипачом, смущенный, потрясенный, смирившийся.
Кукольники на эстраде стремятся удивить не обилием предметов, не красотой сценических декораций, а прежде всего поражающей воображение зрителей фантазией.

Марта Цифринович со своей куклой Венерой Михайловной.

Выступление французского эстрадного кукольника Жана-Поля Юбера.

Маленький театрик, который называется «Балаганчик» Жана- Поля Юбера во Франции. Один актер. Ширма. Несколько кукол.
Жан-Поль Юбер рассказывает, какое огромное впечатление произвела на него в свое время книга С. В. Образцова «Моя профессия», сольный концерт великого кукольника. «Я тогда понял,— рассказывает он,— какой силой воздействия обладает кукольный театр. И еще — убедился, что при помощи фантазии и минимума средств можно одному создать не только спектакль, но и целый театр».
Фантазия — основной «капитал» и двух других актеров из Франции — Клода и Коллет Монестье. С помощью несложной ширмы (веревка и несколько кусков материи), бумажных кукол, которые делаются на глазах у зрителя, показывают актеры свои спектакли детям. У них чуткое сердце педагогов, хорошие руки. Их спектакли очень нравятся малышам.
Дик Майерс из США тоже адресует свои спектакли детям.
В его представлениях участвует постоянный герой — Малыш Уильям. «Я люблю его за одаренность,— шутит Дик Майерс,— эта кукла умеет «играть» на всех музыкальных инструментах. Когда мы выступаем вместе, мне кажется, что и я такой же талантливый музыкант, как мой маленький актер, и забывается, что все мелодии заранее записаны на пленку».
Совсем особый эстрадный кукольный театр — теневой. Сегодня на эстраде таких театров работает немного. Один из них — театр артиста из Австралии Брэдшоу. Возможности искусства теневого представления обычно выражаются либо в сменяющих друг друга картинках, либо в больших эпических повествованиях, или в живых картинках-карикатурах.

Сцена из спектакля «Птица… летит». Постановщики, художники и исполнители Клод и Колетт Монестье. Франция.

Пожалуй, только турецкий «Карагез» сочетал в себе и развернутое, несколько дней разыгрываемое действие, и юмор, и сатиру.
В наше время австралийский артист показывает множество разнообразных, почти всегда остроумных картинок. Большая часть из них содержит тонкие наблюдения над жизнью. Это сце-нические басни, исполняющиеся с большим юмором и техническим мастерством.

Дик Мейерс – постановщик, художник и исполнитель спектакля «История про Симона-простака». США.

«Любопытный старик», который знает уже, что бесформенная масса, лежащая перед ним,— страшное чудище, и все-таки норовит потрогать его палкой. «Араб и верблюд», где человек хочет перехитрить животное, а затем в конце концов становится жертвой собственных хитростей... Он рассказывает нам истории про кота, наглого, но в то же время симпатичного, от которого, куда ни забрось, не избавишься; про боксера, который яростно набрасывается на «грушу», но получает ответные удары... Это неожиданно, смешно.

Сцены из эстрадной программы. Теневые куклы. Постановщик, художник и исполнитель Ричард Брэдшоу. Австралия.

Молодой мастер собрал в своем искусстве и опыт китайских актеров, великих искусников в разыгрывании коротких сцен, и опыт московского теневого театра, много лет создающего ко-медийный, юмористический репертуар.
Куклы-марионетки, ручные перчаточные куклы, куклы теневые, куклы на тростях — очень популярны на эстрадах мира.
Но в последние два десятилетия появился и совершенно новый вид театра кукол — театр предметов. Артисты берут в руки зонтики, вешалки для одежды, предметы человеческого обихо-да — и строят с их помощью спектакли.
Один из самых знаменитых театров предметов — театр французского мастера Ива Жоли.
...Черная пустота. Сбоку на деревянной подставке несколько листов белой бумаги. Лист упал, медленно «прошелся» по краю ширмы, обернувшись в черную шелковую бахрому, вдруг создавшую волосы, бакенбарды, бороду человека; откуда-то возникла черная тряпка и стала его одеянием; появилась шляпа. Вот и готов герой. Но он не желает быть одиноким.
Из бумажной стопки падает еще один лист, сворачивается в трубку. Шляпа. Газовая косынка. Теперь перед нами женщина. Так же возникает собака и фигура другого человека. Но с другим Он тут же поссорился. И решил избавиться от этого другого. Взмах, еще один. С остервенением рвут друг друга бумажные люди. Смяли в комья бумажные головы и бросили под ноги зрителям.

Сцена из эстрадного номера «На берегу». Театр под руководством Ива Жоли. Франция.

Сцена из спектакля «Трагедия на бумаге Театр под руководством Ива Жоли.

Легко создать «бумажного» человека, ничего не стоит и уничтожить его — как бы говорит Ив Жоли, намекая на бутафорскую суетность многих человеческих страстей и устремлений.
...На сцене зонтики, одни зонтики. О чем можно рассказать при помощи нескольких зонтиков от дождя и от солнца?
Два допотопных, старомодных шелковых в клеточку зонтика. Мама и папа. Рядом с ними — их дочь. Вероятно, красивая, но очень легкомысленная: светленький в цветочек зонтик с ярко- красным хохолком-шляпкой. Родители чинно прогуливаются, дочь скромно следует рядом. Серый с лихими отворотами зонт, увидев Ее, остолбенел. Зонтики разыгрывают семейную историю.
У допотопных, старомодных в клеточку зонтов появляется даже внук, веселый малыш — совсем миниатюрный зонтик.
В этом эстрадном спектакле и людей, и даже автомобиль с колесами — все изображают зонтики. Они, конечно, разные, эти зонтики. Полицейские, например,— черные зонты. А колеса от автомобиля — полосатые бумажные.
Зрители очень быстро привыкают к условиям игры, к той условности, которую предлагает артист. А привыкнув, внимательно следят за развитием истории — ведь в ней так много серьезного и поучительного.
Или другой номер. Очень трагический, он так и называется: «Трагедия на бумаге».
...Картонные фигуры, условные люди: Она и Те, кто добивается Ее расположения. Она неприступна. А Они лестью, ложью, ловким и настырным ухаживанием стремятся сломить Ее. Но вот появляется Он, и Она полюбила Его. Он, как и Те, условная, плоская картонная фигурка, напоминающая шахматную ладью. Только у Него есть «руки» — две вырезанные из белой бумаги прикрепленные к телу «кисти». Он подходит к Ней, плоской фигурке, похожей на молодую луну — месяц. Они долго стоят рядом. Она наклоняется к Нему. Месяц прикасается к Его «голове». Его бумажные руки трепещут. А когда Он ненадолго уходит, то зловещие фигуры, что стоят, притаив-шись, сзади, подкрадываются к месяцу. Блеснули огромные металлические ножницы. Взмах — и осталась половина картонной фигурки. Она медленно, плавно падает навзничь. Появляется Он, поднимает Ее, мертвую, на руки и стоит в отчаянии. Но толпа Тех, возбужденная диким, звериным инстинктом, уже двинулась на Него. Факел. Огонь сжигает тонкую картонную фигурку, бросая желто-красные блики на лица сидящих перед ширмой людей.
Представления Ива Жоли очень эмоциональны, взволнованны. На них лежит отпечаток глубокой грусти человека, который любит людей, хочет, чтобы они были счастливы, и знает, что за счастье нужно бороться. И он борется своим искусством. Он проклинает темноту и невежество, ханжество и зависть, равнодушие и злобу.
Ив Жоли создал и другие номера: светлые, полные юмора и радости жизни. Он любит шутку и короткие сценические анекдоты. Поклонникам экзотического он преподносит полные таинственной жизни картины морского дна: перед зрителем проплывает то трепетное тело медузы, то причудливо грациозная морская звезда, то, стремительно рассекая воду, проносится рыба — морская хищница. Обратите внимание: он делает это при помощи одних только рук, просто рук или рук в белых или разноцветных перчатках. Кажется, что оригинальность и фантазия его беспредельны.